В фольклорном эпическом наследии часто происходят различные контаминации текстов сюжетов, соединения и скрещивания мотивов, напластования художественных традиций поэтики, вследствие которых образовались новые тексты с соответствующими идейными установками. Такие историко-эстетические процессы – естественное явление эволюции фольклорных текстов. Они, как правило, бывают связаны с обогащением новых текстов фольклорными константами и популярными мотивами, взятыми из арсенала международных «бродячих сюжетов».

 

Проследим процесс скрещивания сюжетов на примере двух исторических сказаний табасаранов: «Меч Абу-Муслима» и «Крепость семи братьев и сестры». Первое предание сформировалось в фольклоре как отзвук на исторические события VIII века, когда арабские захватчики под руководством Масламы после истребления части жителей и принуждения оставшихся принять ислам покорили Дербент и Табасаран. Согласно хронике, арабы в Табасаране оставили своего правителя Мухаммада-Маасума и назначили двух кадиев для обучения горцев исламу.

Первая запись предания «Меч Абу-Муслима» была сделана дамасским купцом и путешественником Абу Хамидом ал-Гарнати в 1130 г. в Дербенте от сирийского араба: «В стране Дербента Баб ал-Абваб есть народность, которую называют «табарсалан», у них двадцать четыре рустака, в каждом рустаке имеется военачальник, подобно эмиру. Они мусульмане, принявшие ислам во времена Масламы ибн Абд ал-Малика.

А когда Маслама захотел уйти после того, как поселил в Дербенте двадцать четыре тысячи семей арабов из Мосула, Дамаска, Хамса, Тадмора, Халеба и других городов Сирии и Джезирии, то сказали ему табасараны: «О, эмир! Мы боимся, что когда ты уйдешь от нас, то эти народы отпадут от ислама, и мы будем бедствовать из-за их соседства». Тогда извлек свой меч Маслама и сказал: «Мой меч будет среди вас, оставьте его здесь, и пока он будет среди вас, никто из этих народов не отпадет». И сделали они для его меча в скале что-то вроде михраба и поставили его внутри него на холме, где Маслама стоял лагерем. Он и сейчас находится на той земле, люди совершают к нему паломничество. Тому, кто направляется к нему зимой, не запрещается надевать синие одежды, а если направляется во время жатвы, то не разрешают никому посещать его в каких-либо одеждах, кроме белых; а если кто-нибудь посетит его не в белой одежде, то идет сильный дождь и губит посевы и портит фрукты. Это дело у них хорошо известно».

Трудно теперь представить, каков был первоначальный сюжет сложенного в VIII веке предания. Приписывая «святому мечу» сакральные качества, аборигены верили во всемогущество объекта поклонения. До ХIХ в. сюжет предания, начиная с ХII в. у ал-Гарнати, в различных версиях встречается в сочинениях арабских мыслителей Закари Казвини (ХIII в.), Абу Абдаллаха ал-Химйари (ХV в.), турецкого историографа Кятиба Челяби (ХVII в.). А в ХIХ веке оно привлекло внимание историков А. Бакиханова (1841 г.) и М. А. Казембека (1844 г.).

Сравнительное текстологическое и стилистическое изучение упомянутых вариантов сказания позволяет заключить, что версия ал-Гарнати за века активного бытования заметно обогатилась различными мотивами и топонимом «с. Чурдаф», где хранился меч, что «святой меч творит чудеса», «место вокруг святой пещеры считается сакральным, поэтому всякий прохожий там безопасен от грабительства, насилия и кровной мести» и т.д.

В XVIII веке предание преобразилось в симбиотическую форму, слившись с сюжетом другого популярного сказания «Крепость семи братьев и сестры», которое было сочинено по следам трагических событий, связанных с нашествием персов в Дагестан под руководством Надир-шаха». Предание с этим же названием впервые было записано русским языковедом П.К. Усларом в 1872 г. от муллы Селима в с. Ханак.

В нем говорится: «Не в дальнем расстоянии от границы Табасарана с Джука-улке, в долине Рубаснир, вблизи аула Улуз находится опустелое место, на котором видно много кладбищ и развалин аулов. Это место называется «Гъунна». Здесь некогда жило богатое и могучее семейство, которому вверено было охранение знаменитейшей табасаранской святыни – меча Абу-Муслима, арабского завоевателя Дагеста¬на и первого установителя в нем исламизма. Меч до сих пор хранится вблизи Чурдафа, на урочище «Турин йишв» (место меча). Рассказывают, что он становится видимым только тогда, когда его берёт в руки праведный человек, но при этом каждому из смотрящих представляется в особенном виде. Последними охранявшими священный меч были семь братьев, богатых и сильных, и одна сестра-девица. Братья переселились из Улуза в Хучни и оттуда, пользуясь недоступностью положения, делали тяжкие поборы со всех проезжающих. Жители, однако, не смели открыто нападать на братьев, но вступили в тайные переговоры с сестрой, которая, желала выйти замуж за сына старшины села Ругудж, на что братья не соглашались. Сестра, по наущению жителей, испортила соленой водой ружейные стволы у братьев, тогда жители напали на них, убили шестерых, а седьмой, тяжело раненый, отнесен был в селение Ругудж. Находясь на смертном одре, он сделал призыв народу – отомстить за него сестре…

Как видно из текста, сюжет заметно расширился за счет добавления в него популярного в эпической традиции константа из сказок («семь братьев и сестра») и сюжетных мотивов – сакральные свойства «святого меча», любовь сестры-девицы к неприятелю, предательство сестры, завещание «последнего из гуннов» и др. Эти традиционные мотивы могут быть разделены на две группы: мотивы, связанные с исламской религией и мотивы измены и предательства, известные в эпической традиции дагестанцев еще с древних времен.
Несомненно, исламизация языческого Табасарана в VIII в. и коренные изменения в мировоззрении горцев в последующие века привели к культу вещей, имевших какое-либо отношение к первым арабам-захватчикам, утверждавшим, что они являются потомками пророка Мухаммада. Поскольку реальный меч Масламы хранился в михрабе с. Чурдаф, местные жители приписали оружию сакральные способности, приближая свои сказания о фетише к мифологическим легендам. Вероятно, поэтому в фольклоре возникли новые версии о «чудесах святого меча».

Так, в варианте, записанном нами в 1970 г. в Хучнях от С. Сафаралиева, говорится, что «Маслама оставил в Чурдафе меч, чтобы табасараны чтили ислам и шариат… В последние годы меч вечерами появлялся во дворах горцев, наводя страх на грешников… Но вскоре он улетел в Мекку, потому что верующих стало меньше». В новом варианте, изложенном в 1973 г. Рамазановым Р. из с. Чурдаф, повествуется, что «некогда вблизи михраба с мечом Масламы построили мавзолей святого шейха. Тогда часто радуга натягивалась так, что одним концом она упиралась на михрабе с мечом, а другим – на могиле шейха… Тогда верующие начали паломничать к мавзолею и мечу. Но эти святые места могли посещать только праведные люди, чистые от грехов, а грешникам преграждали дорогу двигающиеся деревья и скалы…Меч могли видеть только святые безгрешники…».

Заметим, предание обогащается известными религиозными мифами и легендами о святых шейхах с характерными для этих лиц различными полуфантастическими метаморфозами, подчеркивая их избранность и святость.

Вторую группу сюжетов составляют широко известные в эпической традиции табасаранов мотивы измены, предательства и мести. В контаминированном варианте предания уже под названием «Крепость семи братьев и сестры» сюжетообразующим становится не сюжет о святом мече, а мотив измены сестры Рейганат, которая в угоду минбаше персидских войск Казим-паше испортила кремневые ружья братьев-защитников крепости. Мотивы измены и предательства персонажей, пожалуй, наиболее популярные в фольклоре горцев. Видимо, поэтому в XVIII в. сложился новый вариант сказания, в котором акцент делается на предательстве сестры и ее убийстве. В нем говорится, что «…боясь страшного возмездия горцев, сестра бросилась со скалы в речку Рубас. Труп ее положили у подножия крепости, и с тех пор каждый прохожий бросал камни на него, плевал и проклинал изменницу. На этом месте образовалась большая горка камней».

Последний вариант предания носит идейно-патриотическую установку и воплотил в себе, помимо упомянутых, новые мотивы из международного и регионального арсенала народного творчества. Это новые мифологические и магические свойства «святого меча», героизм братьев-защитников, подкуп сестры-девицы и ее измена, доверчивость наивных аборигенов, презрение горцев к предательнице и заимствованный из сказочной традиции «портрет незнакомого чужестранца» и коварство хитрой знахарки из с. Датиль.

Итак, за двенадцать веков бытования предание «Меч Абу-Муслима» претерпело серьезные изменения в содержании, структуре и поэтике, слившись с преданием о семерых братьях и предательнице сестре. Если в первоначальных вариантах предания прослеживается стремление сказителей к мифологизации событий, то в контаминированных вариантах доминирует патриотическая установка, приближая сюжет к реальным историческим событиям.

А каково отношение предания «Крепость семи братьев» к истории? Когда и почему оно сложилось? Здесь мы вынуждены успокоить некоторых наших коллег, болезненно считающих, что герои и события, освещаемые в предании о хучнинской крепости, являются историческими. В табасаранской литературе писатели Ш. Казиев (в поэме «Черное серебро» – героиня Ямисат), Ю.Базутаев (в драме «Крепость» – Рейганат), Б. Раджабов (в романе «Тайна намуса»), в статьях М. Гаджиибрагимова, Ф. Алиевой-Мирзаевой, М. Гасанова, И. Рамазанова авторы пытались реабилитировать «предательницу Рейганат», заявляя, что ее «оклеветали» недруги табасаранского народа.

Изучив исторические материалы персидских походов в Дагестан и варианты предания, мы пришли к выводу, что в реальности не было никакой измены, поскольку не было ни семерых братьев и их «проклятой сестры» Рейганат, ни вожака персов Казим-паши, ни датильской знахарки. Это предание (не легенда) в пяти вариантах – впечатляющее и сегодня талантливое сочинение табасаранских сказителей II половины XVIII века.

Что же касается трагических событий, то они действительно имели место. Нами из исторических хроник установлено, что в 1741 году в зоне сел Дюбек, Ерси, на хребте Бендлиин, где «Гроза Вселенной» был ранен в руку, в лощине реки Рубас, в зоне нынешних сел Хапиль, Татиль, Ягдыг в течение девяти дней действительно шли жестокие бои интернациональных войск против персов, где табасаранам помогали даргинские «отряды баршамайцев», рутулы, агулы, лезгины и «десять тысяч аварцев». Персы потерпели неудачу, поэтому шах «приказал связать руки и сбросить с вершины горы минбаши Заман-бека и еще четырех пятисотников». Ни в одной хронике, ни в записях личного историографа шаха Мухаммада Казима, сопровождавшего его в походе и записавшего мельчайшие детали тех событий, нет даже упоминания о хучнинской крепости… Почему же?

Да потому что тогда не было никакой крепости, ни одноэтажной, ни семиэтажной! «Мирозавоеватель» Надир-шах после поражения в Табасаране решил передислоцироваться с местечки Къар-къуйдихъ (плоскогорье над с. Марага, где была его стоянка) в зону севернее Дербента, названного «Иран-харабом» («Разгром Ирана»). Из хроники известно, что после этого персы отправились в аварский Андалал. Именно в это время, получив передышку и боясь возвращения персов для мести за поражение, табасараны решили отправить добровольцев в Аварию и срочно построить крепость на горке для охраны моста в узком проходе в Центральный Табасаран. Отсутствие крепости во время предыдущих боев подтверждается и тем, что Надир-шаху ничего не стоило разрушить её прямой наводкой ядрами имевших у него пороховых пушек.

Эти и другие причины позволяют заключить, что крепость второпях соорудили в 1741 году, а предание о семи братьях и сестре возникло, конечно же, десятилетия спустя. Ведь по менталитету горцев измена и предательство – позор для всего рода. Поэтому в одном из вариантов сказания говорится, что «труп ее положили у подножия крепости, и с тех пор каждый прохожий бросал камни на труп, плевал и проклинал изменницу словами: «Чтобы ты и Аллахом, и людьми была проклята!». Предание вот уже несколько веков патриотично воспитывает молодых горцев и горянок, а сегодня впечатляет туристов, напрасно ищущих мифическую могилу «проклятой изменницы».