Каждый год 15 февраля у нас в стране отмечают день памяти воинов-интернационалистов. 31 год назад для нашей страны закончилась война в Афганистане. Эти события сыграли существенную роль в истории нашей Родины. А знание истории необходимо, так как тот, кто не знает прошлого, осужден на повторение пройденных человечеством ошибок.

 

 

 

В преддверии этого дня я решила провести беседу с автором книги «Афганистан»: оставшийся в прошлом» Левсетом Дарчевым.

– Левсет Насурович, расскажите немного о себе.

– Немного? Я родился в селении Туриф в многодетной крестьянской семье – пять братьев и три сестры. Отца звали Насур, а мать – Сусана, родом из села Заан Яракк. Окончил Университет дружбы народов, защитив четыре диплома: один – инженера и три – переводчика по трем языкам: английскому, арабскому и испанскому. Рекордсмен своего рода.

– А как это у вас получилось?

– Очень просто. Я – носитель самого трудного языка мира: табасаранского. Хочу предупредить родителей, которые хотят, чтобы их дети усвоили иностранные языки – учите детей родному языку, и он откроет ключ к любому другому языку.

– Гордитесь?

– Конечно. Не только языком, но и историей, которая уходит в древний мир с очевидными свидетельствами.

– Какими?

– Ну, например, хотя бы Табасаранская оборонительная стена, растянувшаяся на 45 километров, которая была в состоянии отразить натиск любой древней армии численностью до 60 000 человек. А таких армий было мало. При обороне соотношение сил равнялось одному к десяти. Предупрежу ваш следующий вопрос. Да, я ее так назвал. Не «Дагбары» же. Когда была крепость, не было ни «Дага», ни «Бары». Я так и сказал профессору Муртузали Гаджиеву: дайте стене исконное название.

– Отклонились от темы. У вас, наверное, была детская мечта. Сбылась?

Задумался и тяжело вздохнул.

– С детства мечтал стать дипломатом. Готовился. Стал переводчиком, получил направление и месяц проходил подготовку на курсах ООН для работы в Совете Безопасности ООН. Но случился один агентурный казус, и меня перенаправили в Ливию переводчиком арабского языка. Судьба. Но один день сидел в кресле ректора Дипакадемии МИД СССР. Ректором стал бывший посол в Ливии Пересыпкин Олег, и он в такой шутливой форме познакомил меня с одним табасараном, преподавателем академии.

– Интересно. Вы, наверное, встречались с известными людьми, политиками того времени? Ну, с Каддафи, например.

– С Каддафи встречи не было, но присутствовал, когда ему торжественно вручали золотой пистолет Макарова при открытии завода по выпуску автоматов Калашникова. Еще раньше у меня были газетные вырезки моего кумира – политика Ромеша Чандры, председателя Всемирного Совета Мира. Со мной учился его племянник, и у меня была счастливая случайность сидеть рядом с ним и переводить его на встрече со студентами в общежитии университета. Я сидел за одним столом и обедал в студенческой столовой в отдельном отсеке с Ясиром Арафатом вместе с палестинскими студентами, среди которых был и нынешний Глава Палестинской автономии – Махмуд Аббас, поскольку я был заместителем председателя общества дружбы «СССР – Палестина». Много было встреч, всех не перечислишь.

– Хорошо. А когда стали писателем? Что вас толкнуло на это?

– Сама жизнь. Мне стало тяжело таскать или выдерживать тот объем опыта и знаний, который я впитал в себя: надо было пустить их по ветру с пользой. В современном мире никто никому не нужен и никому ничего не надо, как мне сказал один московский издатель. И я решил писать и пишу. Изданы два романа, два сборника рассказов и куча начатых и недописанных: «Два оттенка скорби» – роман про кровную месть и наши обычаи, «Прощай, оружие» – другой роман про Афганистан (события разворачиваются в России, США, Афганистане), «Не тихий Дон» – про русское село и деколлективизацию (видите, даже термина такого не существует). И еще до мая надо закончить анонсированный роман жанра нон-фикшн «Хирург: без права на ошибку», над которым усердно работаю в настоящее время.

– Как раз коснулись темы Афганистана, которая сегодня активно обсуждается в нашем обществе. Что-то она вам близка, хотя сами не служили в Афганистане. Как понять?

– Афганистан – это прежде всего боль, которая отдается в сердце как писателя, так и не писателя. Столько поломанных судеб, столько убитых и раненых! По моему маршруту из университета в общежитие располагался военный госпиталь, на лужайке которого за решетчатым забором я видел молодых ребят без ног и рук. Они ведь еще не начали жить, а жизнь для них уже закончилась. Вот о них я и написал. К тому же войны продолжаются. Сегодня – это Сирия.

– Как оцениваете Афганскую войну с точки зрения целесообразности?

– С точки зрения целесообразности – никак. Это была авантюра. Это было предательство. Когда я ознакамливал Франца Клинцевича, председателя Всероссийского Союза ветеранов Афганистана, с материалами книги на предмет консультации, он сказал, что не согласен с моими выводами, но дал добро на консультации из-за, как он сказал, особенного литературного стиля. Спасибо ему за признание. Войну инициировали враги и предатели. Я тут не буду называть все фамилии. В Политбюро к тому времени образовалась фракция – Андропов, Громыко, Устинов, вот они и толкнули страну в пучину войны. Начальника Генштаба Маршала Николая Огаркова, выдающегося стратега и организатора, даже не пустили на заседание, зная, что у него есть веские аргументы «против». Он так и простоял за дверями заседания, чтобы потом услышать хамские слова Устинова: «Пошли давать команду о вводе войск». А Брежнева сделали крайним – он этого не хотел. Вообще, все это расписано подробно в моей книге, которая продается по всей России и можно бесплатно скачать на крупнейших электронных ресурсах: Литрес, Озон, Амазон и других. Афганский генерал, если вы читали книгу, сказал корреспонденту: «Мы вас возненавидели дважды: первый раз, когда вы вошли в нашу страну, второй раз, когда вы ушли» То есть Афганистан предавали дважды. Я написал, что второй раз это сделал Козырев. Некоторое время я сомневался, но потом, когда об этом заговорил и наш президент, убедился, что был прав. Козыреву, который сегодня является гражданином США, владельцем фармацевтической кампании, это не понравилось, и он огрызался как мог. Вот такие дела.

– Спасибо. Так подробно. Мы знаем, что вы активно выступаете за интересы табасаранского народа, в частности, выступили с обращением в Госдуму и ЦИК РФ с просьбой о выделении квоты в Госдуме для табасаранского народа. На каком этапе находится ваше обращение?

– Да, я получил ответ из Госдумы, еще из ЦИКа РФ и Дагестанского избиркома: наше обращение было эмоциональным, а ответ – технической отпиской. Как я выяснил, в Дагестане до 2007 года было квотирование по национальному признаку, потом почему-то, в угоду кому-то отменили. Нужно все это заново инициировать в Народном Собрании или обратиться в соответствующий суд. Нельзя соглашаться с такой несправедливостью – двухсоттысячный народ не имеет представителя в законодательном органе на протяжении тридцати лет. Это не нормально. Проблема обозначена, и решать ее придется всем вместе с депутатами в авангарде.

– Я также знаю, что в Дербенте создается Табасаранская национально-культурная автономия, и вы являетесь одним из инициаторов ее создания. Можете рассказать о целях и задачах организации?

– Дербент – многонациональный, мирный и дружелюбный город, где вольно живется всем. Мы хотим организованно участвовать в общественных, культурных мероприятиях, проводимых в городе, и внести свой посильный вклад во благо мира и развития исторического города вместе с администрацией, другими национальными движениями и организациями.

– Спасибо за интервью.