В ночь с 27 на 28 апреля 1826 г. прославленный представитель табасаранского народа, сын Рустам-кадия Абдулла-бек Ерсинский был подорван в своем доме. Во время этого теракта погибли сам Абдулла-бек, две его жены его, две дочери, сын Али-бек и восемь слуг обоего пола. Для ознакомления читателей газеты с борьбой известного табасаранского владетеля 19 века против царских властей приводим ниже посвященную Абдулла-беку Ерсинскому главу из книги Исмаилова Н.И. «История Ерси и ерсинцев в прошлом и настоящем». (Махачкала, 2022. С. 324-331.)

Гюлистанским мирным договором было закреплено присоединение всего Дагестана к России. Однако отдельные владетели Дагестана, ясно понимая этот акт, все же не сложили оружие и свою борьбу против русских властей и тех дагестанских правителей, которые держали их сторону. Это, в первую очередь, касается Шейх Али-хана, Абдуллы-бека Ерсинского и, не в меньшей степени, Сурхай-хана Казикумухского. Их действия приводили к многочисленным столкновениям между отрядами и силами, которыми они располагали, а также их поддерживали. Порой столкновения превращались в настоящие кровавые сражения.

Особенно обострились взаимоотношения злополучного Абдулла-бека Ерсинского с царскими властями, что привело к кровопролитному сражению в 1819 г. Вот что доносил генерал-майор князь Мадатов в своем рапорте из лагеря при деревне Хучни генерал-лейтенанту Вельяминову от 15 августа 1819 г.: «Совершил поход из 500 человек пехоты с 3-мя орудиями и 150 казаками, конницей Аслан-хана Кюринского к дер. Хучни, в которой находился изменник Абдулла-бек ерсинский… В ходе сражения Абдулла-бек был ранен тяжело, лошадь под ним убита и сам прогнан с семейством в Акуша… Покорил присягою все остальные 6 магалов Табасарана на верность подданства России». Далее он писал, что привел в покорность табасаранцев, поручил управление ими зятю шамхала тарковского Абдур-Реззак-беку (речь идет о правителе сел. Гимейди Северного Табасарана. – Н.И.), которого назначил кадием у табасаранцев (Абдулла-бек и Абдул-Резак-бек были противниками. – Н.И.), взял клятвенное обещание старшин, кетхудов, улемов и вообще всех жителей Табасарана, подвластных майсуму, а также жителей Табасарана, подвластных кадию — магалов Харали-ар, Чокдул, Кухрук, Хараг, Чуркул и Кераг служить царю и быть верными».

«…»
В 1816 году наместником Кавказа с чрезвычайными правами был назначен герой Отечественной войны 1812 года генерал Ермолов (1816-1826 гг.). Он именовал себя не иначе, как «Проконсул Кавказа» и вошел в историю как жестокий человек. Сам Ермолов и его генералы жестоко подавляли все вооруженные выступления горских владетелей. Походы русских отрядов по Дагестану, в том числе и в горы, по существу были карательными экспедициями. Сам наместник Кавказа Ермолов называл их «усмирением», «устрашением», «наказанием», «покорением» горцев.
Наместник Кавказа Ермолов получал и докладывал императорскому двору, что достиг поставленной им цели, усмирил Кавказ и Дагестан. Однако это было лишь заблуждением с его стороны. Действия Ермолова и его генералов только на определенное время устрашили нардные массы, но не могли примирить их с режимом, который был создан Ермоловым.
Тяжело раненый в августе 1819 года в сражении с отрядом ген. Мадатова у сел. Хучни и бежавший оттуда в Акуша Абдулла-бек Ерсинский, лишенный всяких прав на Табасараснкое кадийство, вылечив свои раны, снова взялся за борьбу с русскими властями. В среде жителей Табасарана и Каракайтага, соседнего с Табасараном, всегда находились люди, готовые для разбоев. И Абдулла-бек Ерсинский пользовался их услугами, чтобы держать край в состоянии постоянной тревоги и этим дестабилизировать русское управление.
Абдулла-бек со своей ордой стремился держать русские власти и население ряда районов Южного Дагестана в тревожном состоянии. Небезопасно стало даже находиться за стенами Дербента. Был случай, когда 1822 г. в пяти верстах от города, команда рабочих под прикрытием десяти солдат подверглась нападению. Из 10 солдат двое были изрублены шашками, один убит пулей и один ранен.
Теперь, когда благодаря действиям наместника Кавказа Ермолова так называемые «герои дагестанских возмущений», один за другим сходили со сцены, тем опаснее становился Абдулла-бек Ерсинский как «последний представитель былых времен необузданной свободы». Но долгое время все меры, принятые к поимке Абдулла-бека Ерсинского, оставались без успеха, а между тем Южный Дагестан более и более терпел от его разбоев. В этих условиях [генерал] Краббе принужден был по требованию Ермолова оценить голову Абдулла-бека, обещая большую награду тому, кто доставит его живого или мертвого.

Абдулла-бек же не сидел долго на одном месте, часто меняя места своего пребывания в селах Табасарана и Каракайтага, а также в селении Ерси, ранее подвластном ему. В селении Ерси Северного Табасарана на северо-восточной окраине села на холме, высоко поднявшемся над строениями селян, стоял добротный двухэтажный дом, принадлежащий Абдулла-беку, но построенный его отцом Рустам-кади, правителем Северного Табасарана. Чтобы придать холму внушительный вид, его искусственно нарастили. Поэтому оттуда открывался широкий обзор всему селению и окрестностям. Только с одной стороны был подход к холму и, следовательно, к дому на холме. С трех других сторон от холма – крутые бока. Так что это был не просто дом в обычном понимании, а дом-крепость.

Вот этот дом явился последним пристанищем Абдулла-бека Ерсинского. Здесь он и нашел свою погибель. Как это произошло и кто был организаторами и исполнителями этого убийства, на что они рассчитывали, идя на такой шаг – все это нашло подробное освещение в главе XIX («Дагестан в 1821-1826 году») тома II (Ермоловское время) книги «Кавказская война в мемуарах генерал-лейтенанта Потто». Ниже приводим текст из этой книги:
«После объявления Краббе о большой награде за голову Абдулла­-бека ерсинского стали появляться охотники взяться за это дело. Среди них оказался Мамед-хан – старший в роду умершего шамхала Адил-Гирея. Для содержания осиротевшей семьи, по распоряжению Ермолова, было выделено одно из имений в Кайтаге. Доходы от одного населения оказывались слишком недостаточными для удовлетворения потребностей семьи некогда влиятельного дома, и вот, чтобы выйти из такого затруднительного положения, Мамед-хан, как старший в роду, начал искать случаи оказать русским какую-нибудь услугу и тем улучшить свое материальное положение. Случай к этому представился и был связан с обещанием большой награды со стороны русских властей за голову Абдулла-бека ерсинского.

Мамед-хан стал изыскивать средства для достижения своей цели, но все старания его захватить Абдуллу во время его разъездов были напрасны. Тогда Мамед-хан подговорил жившего в деревне Падар старого разбойника Навруз-бека, и они вместе решили извести Абдулла­-бека другим способом. Мамед-хан съездил в Дербент и привез оттуда целый бочонок пороха. В то же время Навруз-бек, рыская по окрестностям, узнал о месте пребывания ерсинского бека. И вот вечером двадцать седьмого апреля 1824 года оба они с несколькими нукерами скрытно пробрались к деревне, где жил тогда Абдулла-бек.
Была темная ночь, когда партия подошла к самому селению; там все было тихо; жители спали, и только в доме самого Абдуллы светился огонек. Пока партия стояла на опушке леса, сын Навруз-бека, молодой Гюль-Мамед и Орудж – старый опытный разбойник, вдвоем, как ночные воры, пробрались в нижний этаж дома, где в Дагестане обыкновенно помещаются конюшни и кладовые, и заложили там мину, силой два пуда пороха.
Прошло четверть часа, а взрыва не было. Мамед-хан уже хотел отправиться сам, чтобы узнать о причине, как вдруг в тишине ночи громовой удар всколыхнул землю, и высокий столб пламени поднялся к небу. Картина взрыва была ужасна. Большой двухэтажный каменный дом был разбросан по частям; между развалинами его виднелись изувеченные, растерзанные тела Абдуллы-бека с его сыновьями, женами и всей прислугою. Всего погибло при взрыве семнадцать человек, и в том числе сам Абдулла и две жены его, из которых одна была известная Чимнас-ханум – дочь Фет-Али-хана, только грудной ребенок, младший сын Абдуллы, спасся каким-то непостижимым чудом. Таким образом, из всего семейства Абдуллы остался на свободе только старший сын его, Зоал, уехавший в роковую ночь в соседнюю деревню. Но Мамед-хан и Навруз дали слово доставить и его в Дербент, живого или мертвого.

«…»
Далее, в приводимом тексте о реакции императора Александра I на это событие и о оправдании содеянного со стороны ген. Ермолова говорится следующее: «Известие о взрыве дома, в котором за одного виновника погибло шестнадцать невинных, – писал Ермолову император Александр, – для меня весьма неприятно». Гуманные чувства императора никак не могли примириться с жестокой необходимостью, на которую указывал Ермолов, отвечавший Александру I, что «другого средства к истреблению разбойника не было, и что нельзя считать совершенно невиновными тех, которые скрывали Абдуллу и помогали ему в разбойничьих подвигах».
Из ответа Ермолова императору Александру I вытекает, что Ермолов знал о действиях, направленных против Абдулла-бека Ерсинского. Возможно и то, что совершила группа Мамед-хана, было заранее обговорено в канцелярии наместника Кавказа – Ермолова. Для него были все средства хороши для «усмирения Кавказа». Он считал свои действия правильными, перечил с теми, включая и высокопоставленных лиц, кто сомневался в них, упрекая его. Ермолов даже оспаривал высказывание императора Александра I о невинности жертв террористического акта – взрыва дома, за исключением одного виновного – Абдулла-бека.
Что касается Зоала, сына Абдуллабека, который не оказался доме в ночь его взрыва, в тексте говорится, что дальнейшая история Зоала неизвестна.

«…»
После ликвидации Абдулла-бека ерсинского в апреле 1824г. и до начала самой Персидской войны 1826 г. во всем Дагестане хоть сколько-нибудь крупные беспорядки не повторялись. Порой, виновникам Ермолов даровал прощение. Так было, например, когда к нему явился скрывающихся в горах сын Гасан-хана Мехтулинс кого Ахмет-хан, и спрашивал прощения.

Что касается Абдулла-бека Ерсинского, то он не являлся с 1810 г. ни к предыдущим наместникам Кавказа и, тем более, к Ермолову с просьбой о прощении. Наоборот, он длительное время находился в состоянии непримиримой борьбы с русскими властями. Поэтому с ним и всей его семьей поступили жесточайшим образом. А на холме в сел. Ерси, где стоял дом Абдулла-бека, стоят теперь несколько домов ерсинцев, в основном представителей тухума «Демурлер» (кузнецы). По имеющейся версии, это место было отдано властями предкам названного тухума за какие-то услуги властям с их стороны. И ныне там, при проведении строительных работ (рытья траншей), обнаруживаются зола и отдельные каменные блоки строго определенных величин, а также обожжённые кирпичи из местной глины. Этот археологический материал свидетельствует о том, что почти 200 лет тому назад здесь стоял добротный дом для тех времен, в котором проживали, управляя своими владениями на Северном Табасаране, Рустам-кади Табасаранский и его злополучный сын Абдулла-бек Ерсинский.

 

На фото Абдулла-Бек Ерсинский. Взято из книги: Магомедрасул Доногуев. Ерси (Очерки истории). – Дербент, 2014