Новый год, несмотря на изменившееся к нему в последние годы отношение, продолжает оставаться любимым праздником многих дагестанцев. У многих детей он продолжает ассоциироваться с чудесами, подарками и волшебством, а для взрослых Новый год – уютный семейный праздник.

Традиция праздновать Новый год идет из глубины веков, и потому был прав экс-глава Дагестана Рамазан Абдулатипов, когда называл его «древним дагестанским праздником». Действительно, многие народы Дагестана и Кавказа активно праздновали наступление нового года еще в языческие времена. Правда, он отмечался либо в дни зимнего солнцестояния, либо весной, в дни весеннего равноденствия. А традиция праздновать Новый год 31 декабря укоренилась в годы советской власти.

У разных народов с новым годом были связаны свои обычаи и обряды. Так, у ингушей был праздник Нажгонцхой, символизирующий рождение Солнца на 24-25 декабря по солнечному календарю приходились первые дни после зимнего солнцестояния. Адыги отмечали Новый год также в период зимнего солнцестояния, 21-22 декабря, а в Осетии, помимо 14 января, существовал и праздник Хадзаронта, проводимый после Рождества. У абазинов традиционного понятия Нового года в календарном смысле не было, но существовал целый комплекс обрядов и торжеств, приуроченных к весеннему возрождению природы и началу сельскохозяйственного года.

У народов Дагестана Новый год отмечался в дни весеннего равноденствия и назывался по-разному: «Эбелцан / Эвелцен» (табас.), «Яран сувар» лезг.), «Хидин уш» (агул.), «Интнил хьхьу» (лак.), «Навруз» (азерб.), «Их чIараб къо» (авар.), «Юхханин йегъ» (цахур.) «ХIебла бери» (дарг) и т.д.
Главным атрибутом Нового года сегодня является украшенная новогодняя ель. У народов Северного Кавказа существовали свои обрядовые деревья и другие символы.

У адыгов новогодним деревом считался куст боярышника или «танцующее дерево» − огромный дуб диаметром три метра, который считается священным. В старину под таким деревом устраивали празднование Нового года. Чеченцы и ингуши приносили из леса дуб, на котором еще сохранялась листва. Дерево водружали на холм и поджигали.

Новогодний огонь был центральным элементом праздника у всех народов. В Дагестане накануне Нового года зажигали костры, через которые все должны перейти, карачаевцы и балкарцы зажигали множество факелов, адыги зажигали в доме семь свечей, а во дворе − семь факелов. Особое отношение было к домашнему очагу: перед праздником очаг тщательно вычищался и в канун торжества зажигался новый огонь.

Рассмотрим подробнее празднование Нового года у табасаранов. Он отмечался в марте. Само название праздника Эвелцен (эвел − начало) указывает на начало нового года. Одним из развлечений молодежи в этот вечер было перепрыгивание через костер с произношением различных пожеланий. На праздник домохозяйки готовили 7 блюд, и обязательно обрядовую пищу из 7 злаков («дангу» / «кьуйир»). Во время праздника люди веселились, ходили в гости. Обиды прощались, а поссорившиеся мирились. Дети забирались на крыши домов сельчан и сквозь дымоход свешивали туески («дигъар») со словами: «Кто наполнит продуктами, у того чтоб сын родился, а кто нет − дочь, больная паршой». Кроме хождения в гости внутри села, наносились визиты и в соседние села.

Как отмечает этнограф Руслан Сефербеков, в ночь праздника не спали до утра. Существовало поверье, что в определенный момент вода в родниках и реках замирает («шид бисуру», «гъяр бисуру»), и если в это время загадать желание, оно исполнится. Поэтому девушки и женщины отправлялись к водным источникам, надеясь уловить этот волшебный момент.

В новогоднюю ночь парни с факелами в руках ходили по дворам и собирали продукты. Для смеха они выворачивали шубы мехом наружу или рядились в маски, изображая козла или медведя. Хозяева домов одаривали юношей вареными яйцами, орехами, халвой, пирогами, которые, складывали на медный поднос «сини». На дверях домов или ворот тех, чье подношение казалось недостаточным или не устраивало молодежь, угольком чертили крест со словами: «Гъюру Эбелцан гьамциб кIаруб ибшри!» («Чтоб на будущий год праздник стал таким же черным!»).

Когда уставшие за день от праздничной беготни и волнений дети засыпали, взрослые мазали им сажей лицо, живот, спину. Утром удивленным детям говорили, что ночью к ним из дымохода пришла в гости бабушка Эбелцан и лизнула их языком. В некоторых селах под подушки детей клали яйца, а утром им говорили, что это Эбелцан гостинцы оставила.
Если же говорить о древесном символе Нового года, то у табасаранцев это был «ЦIару маргъ» − «узорчатая палка» / «пятнистая палка», которая изготавливалась из орешника. На них вырезали причудливый узор. Эта палка упоминалась почти в каждой песенке, которую юноши исполняли, у ворот домохозяек, требуя праздничные дары.
А в качестве топлива для новогодних костров, как правило, использовались поленья дуба − дерева, которое считалось сакральным и было объектом поклонения.

У народов Северного Кавказа благополучие в будущем году обеспечивало множество символических обрядов. Считалось, что перед торжеством злые силы особенно активны. Поэтому жилища защищали колючими растениями и железом.

«Особый интерес вызывал обычай некоторых народов, связанный с мышами, − им позволяли беспрепятственно пировать, поскольку их сытость напрямую ассоциировалась с будущим урожаем. Праздничный стол был щедро накрыт, а в пироги запекали монетку как талисман на счастье. В Осетии же готовили артхурон − пирог с сыром, олицетворяющий солнце, в который также помещали монетку или иной предмет, предвещающий удачу», − рассказывает кавказовед Ольга Шафранова.

В советский период многие из этих праздничных обрядов исчезли, а праздник унифицировался. Конечно, вопрос нужно ли отмечать Новый год или нет, каждый решает сам, но следует помнить, что праздник этот появился не 60-80 лет назад, а имеет многовековые корни.

 

При подготовке материала использована информация из открытых источников в сети Интернет.