Согласно преданию династии «Устакьар», кузнечеством начал заниматься предок по имени Абдуллах (жил в конце XVIII – начале ХIХ веков), который купил в Дербенте первую наковальню и некоторые кузнечные инструменты («гаварзал» и теперь находится в с. Чинар Дербентского р-на в мастерской его праправнука – покойного учителя Абдулвагаба Гасанова) и подарил их единственному сыну Мегемеру, заявив:
– Сынок, эта наковальня будет кормить твою семью. Ты займись этим ремеслом и передавай наковальню по наследству! Как бы твоей семье тяжело ни жилось, никогда никому ее не продавай. Пусть наш гаварзал станет тухумной реликвией. На р. Рубас у Верхней мельницы есть местечко, где добывают каменный уголь. Правда, толщина его небольшая. Добывай его для кузницы. Будешь хорошим кузнецом, у тебя будет хлеб, дети твои не будут голодать, будут у тебя много кунаков, почет и уважение.
…Прошло много лет. Мегемер стал самым почитаемым кузнецом в Верхнем Табасаране. К нему шли люди со всего Табасарана за острыми косами, топорами и кинжалами. Известными кузнецами стали и его сыновья – Мирза, Курбан, Мурад и Мурадяли.
О мастерстве кузнеца Мегемера сохранилось предание:
«Однажды Мегемер возвращался домой из магала Кьалухъ через гору Кьар-кьул. Там житель из Верхнего Ярака, весь в поту, косил сено. Бедняга измучился, видно было, что коса плохо косила. С каждым взмахом он проклинал кузнеца, который ее изготовил: «Да пусть отсохнут руки того кузнеца, кто тебя изготовил! Пусть разорится твой дом! Что за беда навалилась на мою несчастную голову?» («Уву гъапIу устайин хилар ирццричан. Яв хал ккадабхърияв, му дергес гъапIурин! Му фу бала ву йиз бахтсуз кIул’ина дуфнайиб?»)
– Ассалам алейкум, молодой джигит! – поприветствовал Мегемер измученного косаря. – Что случилось, дорогой горец?
– Ваалейкум салам, халу! – ответил несчастный трудяга. – Мучаюсь с этой косой. Кто ее сделал, я не знаю, она досталась мне от отца.
Мегемер слез с коня и осмотрел старую косу. Там была его метка. (У каждого кузнеца на изделии бывает своя метка.) Старый мастер расстроился. До сих пор его изделия шли нарасхват. Однако коса была плохо заточена. Видно было, что молодой не научился работать точилом, и поэтому коса не срезала, а «жевала» траву. Кузнец наточил косу и отдал ее хозяину.
Молодой человек, как обычно, с размаху ударил косой по траве и развернулся на 360 градусов. Коса вырвалась из рук и отлетела в сторону, а сам он еле удержался на ногах.
Вах, халу! – вскрикнул изумленный косарь. – Ты что сделал с моей косой, лекарством напоил ее, что ли?
– Нет, дорогой кунак, никакого лекарства у меня нет, – спокойно ответил Мегемер. – Кузнец, которого ты проклинал, это я. На косе моя метка. Меня зовут «Уста Мегьемер из села Джули» или «Гъунна Мегьемер». Видимо, я продал ее твоему отцу… А руки продавать я еще не научился.
– Спасибо, дорогой кузнец! Дай Бог тебе здоровья! Счастливой тебе дороги! – кричал вслед радостный горец.
Через неделю тот самый молодой человек из Верхнего Ярака приехал с двумя покупателями за новыми косами».
***
Жена Гасана [Курбанова] Мина была добрейшей женщиной. В послевоенные годы она с женой Муслима Шекер спасли от голодной смерти русскую беженку с двумя дочерьми. Около года беженки жили в их общем сарае, где хранилось сено. У них были почерневшие лица с огромными глазами. Вечерами, накормив большую семью супом и лепешками, приготовленным из крупы и крапивы, снохи с едой шли в сарай, где их ждали беженки. Эта русская женщина в знак благодарности каждый раз целовала им руки. Беженка ела медленно, может оттого, что силы были истощены, или чтобы ее детям досталось побольше еды. Они были такими худыми, что их лохмотья висели на них как на вешалках. Шекер, наблюдая за несчастными девочками, вытирала свои слезы. В то время в селе многие умирали от голода. Трупы почему-то опухали и казались трупами вполне упитанных людей.
Послевоенные голодные годы… В селе часто появлялись в лохмотьях агулы и беженцы из России. Они просили хлеба и любой еды. Но редко кто мог чем-нибудь им помочь. Ведь сельчане большей частью сами кормились съедобными травами. Съедобной зелени вокруг селения становилось все меньше и меньше. Помню, как моя мать однажды понесла русской женщине большой чурек, немного соли и научила ее есть крапиву, протертую в ладонях… Так спасались и сельские семьи… Когда русские беженки решили вернуться на родину, Шекер и Мина отнесли им несколько чуреков и айран в керамическом кувшине … Шекер часто вспоминала о несчастных и молилась богу, чтобы они выжили…
До сих пор многие сельчане выражают благодарность всему роду «Устакьар», ведь «кузнецы» спасли их от голодной смерти. Кузнецы продавали свои изделия колхозам и горцам за зерно, поскольку денег ни у кого не было. Настоящую цену имело только одно – зерно.
Прошли годы, но ни один из династии кузнецов не умер от голода. Братья Гасан, Муслим и дяди Мирза, Мурад и Мурадяли, как и другие родственники, жили дружно, помогая друг другу. Жена Гасана Мина была с юмором. В селе знали, что она любит шутить. Но с нею однажды произошел такой случай.
Мина поздно вечером решила печь хлеб в тандыре. Об этом узнал сын покойного кузнеца Мурада молодой балагур Мирзакадир, который решил подшутить над старушкой и посмеяться. Когда чуреки испеклись и были уже готовы, Мирзакадир взобрался на невысокую крышу тандыра с острой палкой и устроился у широкого дымохода. Как только Мина, нагибаясь в тандыр до пояса, начала доставать по одному чуреку, шутник втыкал в чурек палку и вытаскивал его на крышу. Мина решила передохнуть, жаровня обжигала ее лицо. Посмотрев на готовые чуреки, она остолбенела. Она точно помнила, что пять раз доставала чуреки, но их почему-то было всего три. Удивленная, она пересчитала чуреки, включая и находящиеся в тандыре, но их вместо 10 штук почему-то было всего 8. Она осмотрелась по сторонам – вокруг никого. «Вах!» – вслух произнесла хозяйка. – Шайтан, что ли, объявился?!»
Через мгновение она вновь нагнулась в тандыр за очередным чуреком. Теперь их стало ровно четыре штуки. Мина почему-то обрадовалась в душе. Затем достала пятый чурек. Но за это короткое мгновение Мирзакадир успел утащить еще один чурек, и поэтому количество чуреков не изменилось. Увидев опять четыре чурека, хозяйка подумала, что она сошла с ума. Пересчитала повторно все чуреки. Их стало теперь 7 штук. Когда решила достать следующий чурек, она резко повернула голову в сторону и заметила палку в дымоходе. Тогда она быстро выскочила на другую сторону тандыра и увидела лежащего на крыше «вора». Мина стащила его с крыши, надрала его уши и рявкнула:
– Кадир! На такое способен только ты, бездельник!
– Мина-бав, прости, хотел разыграть тебя! Целый день ты на сенокосе, вечером кормишь скотину и готовишь чуреки, а когда же ты отдыхаешь? – смеясь, заметил Мирзакадир.
– Отдыхать некогда, сынок, детей надо кормить, – с грустью промолвила старушка.
Но через минуту она простила ему эти шалости и заявила:
– Кадир, на тебе горячий чурек и отнеси его маме. Кушайте на здоровье! Эти чуреки сделаны из свежей муки, молотой из нашей пшеницы. Голодные годы закончились, но хлеб нужно беречь!
Из книги-альбома: «Династия кузнецов из с.Джули «Устакьар» (Под покровительством Гефеста) / Сост. М.М.Курбанов. – Махачкала: Изд-во «Лотос», 2013. С.9-10; 38-40.
