(Продолжение. Начало в №40)
В традиционной похоронной обрядности большое значение придавалось поминовению усопших. Поминки не были строго регламенгированы и в равных селах их справляли в разное время. Был обычай справлять поминки в день похорон (в некоторых селах), через три дня после похорон, в первую пятницу «джуми», которая наступала после 3-х дней, через сорок дней и через год. Некоторые табасаранцы устраивали поминки и на 52-й день. Весьма широко бытовал обычай оправлять небольшие поминки с чтением молитвы и раздачей милостыни в праздник «ураза» и «курбан». Из всех дней поминовения 52-й день считался наиболее тяжелым для покойника, так как у того якобы на 52-й день мясо начинает отделяться от костей.
Как видно из приведенного выше материала, практически у всех табасаранцев в ХIХ–начале XX в. в поминках и сопровождавших их трапезах отмечались черты, не совместимые с мусульманской религией и налицо остатки древнейших языческих верований. На поминки приглашали муллу, людей пожилого возраста, родственников, соседей и друзей. Сначала после прочтения молитвы устраивали угощение старикам, затем после мужчин угощали женщин. Угощение также завершалось молитвой. Дети на поминках никогда почти не присутствовали. Очень часто поминки приводили к разорению крестьянские хозяйства, хотя родственники оказывали посильную помощь и поддержку семье покойного.
По обычаю близкие родственницы и родственники умершего определенное время соблюдали траур. Сроки траура были различными. Это зависело от возраста и пола покойного, от положения, которое он занимал в семье, обществе. Обычно же для родственников траур длился сорок дней, для самых близких – год. В исключительных случаях траур носили 2-3-5 лет. В знак траура женщины носили черную (темную) одежду, мужчины отпускали бороду.
В сел. Хоредж вдове после 40 дней на могиле умершего давали официальное разрешение снять траур и выйти замуж, если она этого желает. Если же она отказывалась выходить замуж, она должна была носить траур в течение года. При этом она должна была все время сидеть дома. В сел. Чувек близкие родственницы должны были все время оставаться в одежде, в которой были в день похорон. Они ходили в этих платьях до тех пор, пока они не превратятся в лохмотья. В Ханаге, если умер молодой юноша, его родственники в течение 40 дней соблюдали траур, если пожилой –5-6 дней. В Арките сроки траура были следующие: траур для односельчан – 3 дня, для близких родственников – 40 дней, для остальных – 7 дней. В сел. Атрик родственники-мужчины в течение 40 дней в знак траура не садились на коня.
Во всех табасаранских селениях в период траура женщины днем не выходили из дома. И после снятия траура близкие родственницы умершего избегали надевать новые платья, платья с ярким рисунком и т.д.
Во всех селениях был обычай: по возвращении домой (после похорон) все женщины, не входя в дом, мыли лицо, руки. Все мужчины также после возвращения с кладбища мыли руки. Эти гигиенические обычаи мытья рук, лица по возвращении из дома покойного и с кладбища облекались в магическую форму и связывались, несомненно, с верованием в магическую силу воды.
Комплекс обрядов, совершавшихся при смерти человека, был весьма сложен и варьировался в зависимости от возраста, пола, обстоятельств смерти. Хотя в целом у табасаранцев существовал единый похоронный обрядовый комплекс, однако у разных тупи (южных, северных) в деталях обряда существовали свои специфические локальные особенности, т. е. похоронный обрядовый комплекс у южных и северных табасаранцев не был единообразным. Особым своеобразием отличались похоронные обряды южных табасаранцев. К их числу относится обряд «наряжения» фруктового «деревца» на похоронах безвременно умерших молодых людей, т.е. имитируются некоторые свадебные обычаи.
Особенность ритуала состоит в том, что когда умирал молодой человек или жених, родители умершего или родители невесты, родственники устанавливали во дворе фруктовое «деревцо», сделанное из срубленных яблоневых веток, на которое навешивали сладкие маленькие свадебные хлебцы, яйца, выкрашенные в черный цвет, черную курицу, истекающую кровью вниз головой, фрукты, орехи и все подарки, приготовленные матерью юноши для будущей невесты (платки, отрезы, носки и т. д.).
Все родственницы также приходили с подарками и навешивали их на «деревцо». Обычно они приносили то, что они принесли бы на его свадьбу. Предварительно все навешиваемые на «деревцо» предметы обмазывали в саже в черный цвет.
Во время похорон вместе с умершим на кладбище несли и «деревцо», которое устанавливали на могиле. Уже на кладбище часть подарков раздавали присутствующим, часть приводили в негодность (рвали на куски) и разбрасывали на могиле (для «освобождения» души – по мнению информаторов). По нашему убеждению, в основе обычая портить вещи находится концепция: «вид и качество предметов должны соответствовать качеству человека, которому они принадлежат. Человек умер – он стал «другим», соответственно и принадлежащие ему предметы должны быть «другими».
В Югославии, например, на похоронах юношей или девушек на кладбище участники похоронной процессии получают подарки, которые готовились для раздачи на свадьбе. Если хоронили девушку-невесту, то ее мать раздает приготовленные к свадьбе дары, но прежде их приводят в негодность.
Обряд «наряжения» фруктовых деревьев бытовал почти среди всех южных табасаранцев. Однако он в различных селах имел некоторые локальные варианты. Так, в одних селах (Куштиль, Хив), когда шли хоронить, само «деревцо» на кладбище с собой не брали. Здесь обычно вещи с «деревца» снимали и несли на руках, а «деревцо» оставляли во дворе. В других селах (Лака, Хоредж, Куштиль, Кандик, Зильдик, Варта, Цудук, и др.) во главе похоронной процессии шли друзья умершего молодого человека, с «деревцам», которое несли поочередно, так же как и покойного.
В сел. Варта, Цудук такое «деревцо» приносила с собой каждая родственница. В отличие от других в этих двух селах рядом с черными вещами навешивали и красные. В сел. Чере все соседи, родственники приносили подарки, которые они приготовили для невесты, и привязывали к деревцу. Здесь также бытовало несколько деревьев. Их обычно приносили родственники. На кладбище вещи с деревцев снимали и клали около могилы.
Этот обряд имеет некоторые особенности в зависимости от того кто умерший – жених или молодой человек. Если хоронили молодого человека, за которого засватана девушка, с таким «деревцом» в дом жениха приходила мать невесты со своей дочкой и родственницами. Они же с «деревцом» шли на кладбище. На «деревцо» невеста навешивала все подарки, приготовленные для раздачи родственникам жениха на свадьбе, кроме продуктов.
Совершенно особняком стоит обычай, когда «деревцо» в дом умершего жениха приносит отец невесты в сопровождении дочери и родственников (сел. Ашага-Ярак). Он же с «деревцом» возглавлял и похоронную процессию. Если у невесты не было отца, то «деревцо» нес ее брат или дядя по отцовской линии. После похорон деревцо втыкали в могилу и уходили. В этот день или в последующие дни дети разбирали все яства.
Во всех селениях после похорон вещи с «деревца» снимали и раздавали присутствующим: тем кто готовил могилу, потом всем остальным участникам похорон, после пустое «деревцо» бросали на могилу. В сел. Зильдик один отрез, снятый с «деревца», завязывали на надгробный камень.
Мотив украшенного яствами дерева в похоронно-поминальных обрядах – одна из распространеннейших традиций многих народов мира. У осетин «во время некоторых больших поминок устраивали «алам» – сооружение из скрещенных жердей, опутанных нитями, на которые были нанизаны фрукты, орехи, пряники, конфеты. Алам везли на кладбище, позволяя по дороге молодежи сбивать с него лакомства, которые доставались главным образом детям, и сооружали его у могилы».
У некоторых славянских народов в похоронах холостых «деревцо» фигурирует на протяжении всего ритуала от снаряжения покойника до его могилы. Комплекс «действ» с деревцом здесь был направлен на поддержание нормального, непрекращающегося течения жизни и содействие вечному ее воссозданию. Кроме того, «деревцо» здесь служит как посредник во взаимосвязях миров».
У некоторых народов украшенные яствами фруктовые «деревца» фигурируют как элемент трудовых праздников. В данном случае «деревцо» с яствами символизирует собою будущий богатый урожай» (А.Г. Булатова). У табасаранцев, кайтагских кумыков и др. украшенные яствами фруктовые «деревца» фигурируют как элемент свадебного обряда. И в данном случае присутствие «деревца» на свадьбе связывалось с плодородием, изобилием. Надо еще полагать наличие здесь связи наряженного «деревца» с культом деревьев вообще, который связывался с идеей бессмертия, вечного возрождения (Н.Н. Белецкая).
Это дает нам основание заключить, что использование свадебного реквизита на похоронах является традицией, связанной с языческими верованиями, согласно которым неженатому молодому человеку предстоит брак на «том свете» – характерные язычеству эсхатологические представления, по которым прерванный на земле жизненный цикл продолжается на «том свете», т.е. «деревцо» – символ бессмертия.
Возможно, что табасаранцы в далеком прошлом, как и многие славянские народы, приготовленные к свадьбе дары не раздавали, а хоронили вместе с умершим.
Таким образом, комплекс «действ» с «деревцом» направлен на приобщение к вечной жизни умершего, т.е. на поддержание нормального, непрекращающегося течения жизни и содействие вечному ее воссозданию.
Из книги: Алимова Б. М. Табасаранцы (XIX — начало XX в.):Историко-этнографическое
исследование. Махачкала, 1992.
С.174-176
Продолжение
в следующем номере
