Поднятие знамени его величеством сахиб-кираном в сторону Ширвана.
Его возвращение во второй раз в Дагестан.
Переселение лезгинских племен в Хорасан
В ту пору, когда хакан-мирозавоеватель в течение нескольких дней оставался в пределах Дербента, к победоносному стремени прибыло некоторое число лезгин в качестве послов с покорностью и послушанием. Владыка эпохи, учитывая холод и усиление мороза, как говорят турки, установил нетвердое перемирие между двумя сторонами и из Дербента направился в Ширван. «…» Ту зиму [Надир] провел в тех краях. В начале весны, при появлении зелени и цветов, когда пространство гор и равнин от аромата цветов и разнообразных душистых растений стало подобным поверхности Тибета и Татарии и умножило славу рая, [Надир] прибыл в Дербент. Сурхай, малый уцмий и некоторые знатные лезгины вышли навстречу победоносному стремени.
Милосердный хакан пренебрег их прежней виной и каждого из них удостоил великолепным одеянием и большим подарком и так постановил: Сурхаю вернуться, снять с мест и доставить к священной особе двенадцать тысяч ханевари [т.е. заложников, взятых из каждой семьи. — Ред.]. По непреложному приказу Сурхай прибыл к шамхалу, который был главой и независимым владетелем тех племен, и рассказал о приказе сахиб-кирана. Шамхал согласился с этим приказом. Когда [шамхал] рассказал об этом предводителям, главам племен и жителям равнин, многие были согласны, а некоторые недовольны. Это привело к ссоре и недовольству между двумя сторонами. Те, которые были плохо снаряжены, ушли к своим племенам и со своими подчиненными потянулись в высокие горы и укрепленные места. Те же, кто имел людей и снаряжение, заполнили входы в ущелья стрелками и приготовились к битве. Сурхай, увидев такое настроение, поневоле подчинился своим племенам. [Он] также возглавил сопротивление и приложил усилия к сопротивлению. Шамхал тоже послал людей во все концы и края Дагестана для призыва и сбора войска. За короткое время со всех краев прибыло столько лезгин, что они не поддавались счету. Всюду чужеземному войску были преграждены входы и места проходов.
Когда хакан, завоеватель мира, прождал несколько дней после обещания, данного Сурхаем, он приказал отряду упомянутых караульных взять несколько лезгин в качестве «языка» и привести к священной особе. Его величество мирозавоеватель всем великим предводителям и уважаемым тысячникам наказал строить большие заграждения и с большим старанием охранять укрепления. От коварного поведения тех племен (лезгин) разгорелось пламя гнева у владыки эпохи. [Он] назначил Мухаммад-Али-хана каджара, разведчика Ата-хана и Курбан-бека узбека с примерно двенадцатью тысячами человек пойти на табасаранское, ахты-паринское и прочие племена, подчинить их и сделать так, чтобы по возможности без боя снять их с места и привести к победоносному стремени. Упомянутые люди по непреложному приказу вошли в те места. Племена, жительство и убежище которых было около Самуркапи, т. е. люди Курели, Кубели, Угурлу, Ахты-паре и прочие, кто с боем, а кто без боя подчинились сахиб-кирану, а их предводители и кедхуды явились к стремени сердаров [Надира]. Они сказали: «Как пожелает вдохновенная воля сахибкирана, так мы поступим, при условии, если никто не нанесет ущерба нашему имуществу и нашему положению». Сердары его величества согласились с этим и показали им высочайший указ относительно переселения. Волей-неволей люди тех племен согласились с этим, снялись со своих родных мест и прибыли в Дербент.
Сахиб-киран мира всем тем племенам, которые состояли из четырех тысяч с небольшим семей, пожаловал вьючный скот и дорожные припасы, на некоторое время поселив их в Шемахинском крае. Когда наступила зима, из вилаята священного Мешхеда, из местечка Кариз Аббас-абада, Чарджоу и Мерва Шахиджана доставили к светлейшей особе зимние дыни. Дыни были отправлены в сопровождении Али-Наки-бека Мервского. Когда [Али-Наки-бек] прибыл к победоносному стремени, хакан-мирозавоеватель несколько раз отправлял его с небольшим отрядом на битву с лезгинами. Каждый раз, когда [Али-Наки-бек] направлялся на поле битвы, он убивал, захватывал в плен и приводил к священной особе много лезгин. Всякий раз его осыпали безграничными милостями.
Спустя три месяца, в 1155 году хиджры пророка, его величество сахиб-киран эпохи приказал четырем тысячам семейств из лезгинского племени сняться с места и направиться в Мервскую область в сопровождении Али-Наки-бека и нескольких других йасаулов светлейшей ставки. В том же году привели их [лезгин] в Мервскую область и поселили за пределами крепости на восточной стороне, называемой Дарвазее Джума, в направлении Туркестана. Триста человек из того племени в Мервской области зачислили в отряды мулязимов, тысячу двести человек определили заниматься сельским хозяйством на земле халисе. Остальные занимались своими делами и добывали средства к жизни своим ремеслом. Хакан-мирозавоеватель еще несколько раз посылал людей в округа и булуки тех племен |в надежде], что, может быть, они подчинятся и станут служить, [однако] то племя было стойким в своей злобности и испорченности. Из страха и опасения перед переселением в города Хорасана они [дагестанцы] стали оказывать сопротивление и сражаться. Табасаранское племя численностью превышало все другие народы Дагестана и состояло из двух групп. Одна группа жила в Кумукском и Кайтагском краях, которые примыкают к Фарангу (т.е. к России. — Ред.). Шамхал, который был главой и полновластным правителем всех тех владений, ежедневно посылал гонцов и кедхуд ко двору основы халифата и предлагал мир. Однако Рустем-хан и Сафи-Кули-хан табасаранцы больше других упорствовали в злобности и испорченности. Причина этого заключалась в том, что Каранаф-хан, прибывший ранее к победоносному стремени, вследствие смуты и бунта того племени был казнен по непреложному приказу [Надира]. Сафи-Кули-хан был его братом, а Рустем-хан был сыном его дяди [двоюродным братом]. Желая отомстить за кровь, они днем и ночью не спали и не ели, подстрекая жителей Дагестана на борьбу и битву. [Рустем-хан] вел сеющие смуту речи: «Если подчинитесь сахиб-кирану, то в отмщение за кровь брата [он] ни одного из вас не оставит в живых». Лезгины походили на диких птиц. Следуя его словам, они тянулись к высоким укреплениям и сражались. Табасаранцы были более спокойны за свои дома и жилища, потому прилагали больше стараний и усилий к борьбе. Там, где протекает большая река и с двух сторон высокие горы склонили вершины друг к другу, где по берегу реки знающие мастера по приказу прежних шахов прорубили в камне дорогу [такую узкую], по которой только один пеший с большим трудом сможет подняться на те горы, за той горой есть долина, заросшая каштановыми, гранатовыми и яблоневыми деревьями, в тех местах и живут [табасаранцы]. Тот проход занимали примерно двадцать тысяч туфангчи. Даже если летела в ту сторону птица, они ее поражали смертельной пулей.
Сафи-Кули-хан и Рустем-хан примерно с тридцатью тысячами лезгин ежедневно в горах на высоких склонах преграждали путь победоносным воинам, усердствуя в битве. Его величество мирозавоеватель подтянул армию к тому месту и приказал вырубить тот лес серповидными ножами, топорами и шашками. Открыв [таким образом] дорогу, они стали продвигаться вперед. Когда эта весть дошла до слуха лезгин, примерно тридцать-сорок тысяч человек, прибывших в полночь, преградили путь победоносным войскам, и завязалось сражение. Его величество мирозавоеватель подтянул армию к тому месту. Во время движения лезгин [Надир] со всех сторон произвел нападение, и до захода солнца произошла очень тяжелая битва. С обеих сторон много людей было убито и взято в плен. К моменту захода солнца лезгины, подобно звездам Большой и Малой Медведицы, рассыпались, и от них не осталось и следа.
Хакан-мирозавоеватель остановился у подножья горы на равнине, где могли бы отдохнуть победоносные воины. В течение десяти дней между войсками происходили битвы и схватки, описание которых сделалось бы причиной многословия и утомило бы всех. В то время такой сумятицы никто не видел и не слышал.
[Потом] волей-неволей Надир направился в сторону Самурчая, лезгины же остались на склонах тех гор. Рассказчик упоминает, что пожитки и обоз высокой ставки находились на берегу Самурчая. Около десяти тысяч лезгин напали на то племя (кызылбашей). Часть людей захватили в плен, забрали вьючных животных, верблюдов с пушками (занбураками) и убежали. Из-за этих действий того племени (дагестанцев) вспыхнуло пламя гнева сахиб-кирана. [Он] приказаз Рахим-хан узбеку с примерно двенадцатью тысячами человек пойти к крепости Дюбек и силой подчинить ту крепость власти его высокого государства. Мухаммед-Али-хана Кырхлу было указано с примерно двадцатью тысячами человек преградить путь табасаранцам и не позволить им выйти из тех гор. [Он] приказал также Хан-Алихану Гуклану и Хасан-Алихану, правителю Гянджи, примерно с десятью тысячами человек преградить путь Хаджи-Халаби из Каракайтага (К-Р-А-Т-А-К) и постараться отразить его. Еще двадцати тысячам человек во главе с Мухаммад-Реза-ханом Кырхлу и Лутф-Али ханом [Надир] назначил находиться на лугу Мараге Дагестана, чтобы, когда услышат о прибытии Хасана Барсари и прославленного Нугай-хана Аварского, преградили бы им путь и постарались бы отразить их [натиск]. Хакан эпохи вернулся к Самурчаю и построил там крепость. Согласно непреложному приказу было постановлено так: в вилаятах Азербайджана, Ирака, Каламро Алишахр, Фарса, Гиляна и Грузии приготовить продовольствие и снаряжение для победоносного войска, погрузить на вьючных животных и доставить к победоносному стремени. По непреложному приказу из всех областей шел фураж для скота и довольствие для войска. Так много ущерба и урона пало на победоносных газиев и райятов разных областей Ирана, что назвали ту крепость Иран-хараб (разрушение Ирана). Когда Рахим-хан узбек подошел к той крепости, правитель (хакем) и полновластный хозяин той крепости по имени Айдин-бек закрыл ворота крепости, вступив на путь вражды и мятежа.
Взято из книги: Козлова А.Н. Неизвестные сведения о Дагестане в уникальной рукописи Мухаммад-Казима «Наме-йиАламара-йи На-дири» («Мироукрашающая история Надира») Махачкала: Издательство ДГУ, 2011. — 132 с. С. 72-76.
Продолжение следует…
