Эльза Баскаева

3 сентября – самый страшный, последний день трагедии в Беслане. 1 сентября 2004 бесланская школа № 1 была захвачена террористами, 1128 детей и взрослых взяты в заложники. 3 сентября начался штурм, во время которого заложники были освобождены. В результате теракта погибли 333 человека, среди которых 186 детей. Спустя несколько лет осетинская журналистка Эльза Баскаева, дочь которой, Фатима Аликова, была одной из заложниц и выжила в те дни, написала книгу «Пепел Беслана стучится в наши сердца». Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги – воспоминание участницы тех страшных событий.

 

Ирина ПХАЛАГОВА

В начале 1992 года у Ирины Пхалаговой тяжело заболела мама. Врачи затруднялись поставить диагноз, больной становилось все хуже. И тогда, по совету кого-то из знакомых, к ней привезли из Минвод женщину-экстрасенса.
– Что расположено на этой улице? «По ней кровь будет течь рекой», – сказала она как-то в разговоре.
Ирина не придала значения ее словам.
Исполнились слова провидицы двенадцать лет спустя, в сентябре 2004 года.
Уютный двухэтажный дом на двух хозяев, в одной половине которого живут Пхалаговы, в другой – Шотаевы, смотрит окнами на школьный двор.
Со второго этажа Ирине хорошо видно все, что в нем происходит. Их дом – на пересечении переулка Школьного и улицы Батагова, которая узким «черным ходом» соединяется с центром города.
Два людских потока, сливаясь под их окнами в один, устремляются через небольшие ворота во двор школы, растекаясь в нем морем нарядно одетых детей и взрослых.
Внимание Ирины привлекла незнакомая молодая женщина с огромной связкой шаров. Женщина была одна. Где же ее дети?
Объятия, возгласы, море цветов и музыка, волнующая и зазывная. Ирина почувствовала вдруг непреодолимое желание быть там, среди знакомых, где все так радостны и счастливы.
С первого сентября у нее отпуск. Но ей поручено представлять администрацию района, где она работает, в третьей школе. Здесь, в первой, мероприятие перенесено на девять, во всех остальных оно начнется в десять. Она успеет побывать и здесь, и в третьей.
Ирина взяла трубку и стала набирать номер мобильного телефона своей сотрудницы, с которой они собирались встретиться в первой школе. Внимание ее привлекли четверо военных с автоматами, которые шли через школьный двор в направлении их дома. Взрослые и дети стали вести себя как-то странно: одни побежали сюда, на улицу, другие остались стоять на месте, третьи медленно пошли в сторону спортзала.
Что происходит?
Ира подошла ближе к окну и отодвинула штору. У гаражей, на земле, среди бегущих, лежал человек. Он пытался подняться, но это ему не удавалось. Отсюда, сверху, она не могла разглядеть, взрослый это или ребенок.
Никто из тех, кто бежал мимо, не останавливался.
Ему надо помочь!
Ирина сбежала вниз, открыла входную дверь, вышла на улицу и направилась в сторону гаражей. Она сделала несколько шагов и оглянулась на окрик человека с автоматом.
– Иди туда, – сказал он, показав в сторону школы.
К мужчине подбежала соседка Ирины Алета Сабанова с поднятыми вверх руками и о чем-то спросила.
Только теперь Ирина осознала опасность, которая исходила от человека с оружием. Она бросилась к двери своего дома, и, вбежав в прихожую, захлопнула за собой дверь.
Вслед ударила автоматная очередь.
Закрыв на замок входную дверь и ту, что вела из прихожей в коридор, она побежала на второй этаж. Подошла к окну и осторожно отодвинула штору.
Дети и взрослые в школьном дворе медленно шли в сторону спортзала. Замыкала это скорбное шествие директор школы Лидия Александровна Цалиева.
У гаражей на земле уже никого не было.
Со стороны школы по дому открыли огонь. Ирина упала на пол и переползла в смежную комнату.
Теперь она стояла в дверном проеме, далеко от окна, уверенная, что ее не видно. Но пули снова ударили в стенку за ее спиной.
Ирина сбежала на первый этаж.
В доме она была одна. Брат рано утром уехал на работу.
Ей стало страшно.
Она позвонила в администрацию района. Один номер, второй, третий – никто не отвечает. Наконец трубку поднял один из сотрудников.
– Здесь стреляют, – сказала она. – Но что происходит – не знаю.
– Школу захватили террористы.
– Какие террористы? Связь оборвалась.
Она позвонила сестре: «Мне страшно».
– Спрячься в подвале, – посоветовала та.
Ирина спустилась в подвал, но там было еще страшнее.
Она вернулась и снова посмотрела в окно второго этажа: пятеро террористов стояли теперь под деревом почти у школьных ворот, напротив их дома. Куртки бросили на траву, оставшись в черных футболках и камуфлированных брюках. Встав в кружок, о чем-то спокойно беседуют, как люди, которые завершили работу и теперь могут передохнуть.
От мысли, что они у порога ее дома и могут войти в любую минуту Ирине стало жутко. Спустилась вниз, на первый этаж. Через некоторое время мимо дома со стороны школы пробежал мужчина, который страшным голосом кричал по- осетински: «Где вы прячетесь, дети гибнут!».
Потом кто-то переговаривался с террористами через рупор.
Их двухэтажный дом – как маленькая крепость. Небольшой дворик за домом обнесен высоким каменным забором. И забраться в дом, и выбраться из него почти невозможно.
Ирина затаилась в кухне. Если выключить свет, в ней совсем темно.
Из прихожей послышался звон разбитого стекла. Было слышно, как кто-то осторожно вынимает из рамы осколки стекла. Потом в окно, расположенное рядом с входной дверью, влез мужчина в белой сорочке. Он не мог видеть Ирину – между ними были еще одно окно и вторая закрытая дверь.
Теперь человек возился с этим окном и пытался открыть вторую дверь, ведущую в коридор рядом с кухней.
Кто он? Свой или из тех? Почему он в белой сорочке?
Ей хотелось окликнуть его, но она сдержала себя: их дом – почти в школьном дворе. Чужого бы террористы не подпустили.
Мужчина, повозившись с дверью, выбрался обратно в окно. А через минуту по фасаду дома выстрелили из гранатомета. Здание содрогнулось до самого основания. Ирина в ужасе выбежала на задний дворик и забарабанила в калитку, ведущую к соседям. Ей открыл Цара Шотаев. Он был дома с двухлетним внуком. Его жена Тамара уехала к больной матери, которая жила в Красноярском крае. Сыновья были на работе.
У Шотаевых работал телевизор, и Ирина, находясь в эпицентре событий, только теперь узнала о том, что происходило в школе.
Цара сказал, что среди заложников – его дочь Альбина и внучка, второклассница Зарина.
«Вернусь минут через пятнадцать и поеду на работу», – сказала Альбина отцу, уходя утром в школу. – А ты побудь с Гошей (так в семье называли маленького Георгия).
Мальчик не хотел оставаться с дедом.
– Взять его, что ли? – задумалась Альбина.
– Не надо. Мы всё увидим из окна, – сказал Цара. Этим он спас внука.
Шотаевым позвонил Руслан Тебиев. Он сказал, что его зятя Руслана Фраева застрелили в первые минуты захвата у самых ворот школы.
– Посмотрите, – попросил он, – может, он лежит недалеко от вашего дома и ему еще можно помочь?
Ирина осторожно выглянула в окно. Перед домом – никого. (Руслана Фраева застрелили у ворот, выходивших в сторону железной дороги).
Возле школьной ограды стояло около двадцати легковых машин. В одной из них, как узнала потом Ира, во время захвата заложников остался водитель Казбек Самаев. Соседи Ирины, Шавлоховы, заметив Казбека, открыли калитку и помогли ему незаметно перебраться в их двор.
Ирина с маленьким Гошей вышла на задний дворик. «Ира, – услышала она голос соседа Аслана Шавлохова, – мы пытаемся пробить стену, чтобы вы перешли к нам. Но кладка прочная, ничего не получается».
Через высокую ограду с другой стороны перебирался мужчина в камуфляже. Испуганная Ирина, схватив ребенка, побежала в дом.
– Не бойся! – крикнул мужчина. – Стремянка есть?
К вечеру их эвакуировали. Дом заняли спецназовцы.
Вечером третьего сентября Ирина в сопровождении милиционера из оцепления возвращалась домой, чтобы забрать кое-какие вещи. Территория, примыкавшая к школе, была пустынна. Переулок Школьный, всегда безмятежно-спокойный, теперь был пустынно мертв. Все в нем было серого цвета, словно его посыпали пеплом. Серой казалась даже листва на деревьях.
Из школы еще слышалась стрельба.
– Почему у вас нет воды? – спросил Ирину один из спецназовцев, которые были в доме. – Нам пришлось поить заложников вашими компотами.
Только теперь Ирина вспомнила, что брат вечером тридцать первого августа ремонтировал трубу в ванной и перекрыл воду.
Она открыла вентиль, показала, где лежат продукты, и в сопровождении того же милиционера вернулась за кольцо оцепления.
Ночью была гроза, лил дождь, раскаты грома заглушали звуки выстрелов.
В нескольких шагах от дома Ирины, в спортзале, на котором уже не было крыши, дождевая вода заливала обугленные тела тех, кто три дня умирал от жажды.
Пятого сентября Ирина наконец вернулась домой.
В ванной комнате, на полу, лежали брюки, в кармане которых она обнаружила связку ключей и нательный крестик. Рядом – окровавленные туфли, которые, судя по размеру, принадлежали подростку.
Ирина выстирала брюки, вымыла туфли и дала объявление в газету.
Через несколько дней за ключами пришли Руслан Персаев и двое его сыновей, Алан и Сослан. Руслан, казалось, еще не до конца верил своему счастью: оба его сына были в заложниках и оба вышли из школы живыми. Он все три дня находился в оцеплении, а третьего сентября, после взрывов, выносил из зала детей. На его руках умер мальчик; ему показалось, что это его младший сын. Передав ребенка дальше по цепочке, он вернулся в школу.
Соседи Ирины, Шотаевы, хоронили Альбину и Зарину. Их тела опознала в морге сама Тамара: внучку – по роскошным, хотя и обгоревшим, волосам, а дочь – по ногам.
Маленький Гоша спрашивал: «И теперь у меня никогда не будет мамы?». И плакал: «Хочу маму и Зайку!».
Мимо дома Пхалаговых в школьный двор снова потекла людская река.
Но теперь это были не веселые и говорливые стайки школьников. Тысячи людей в скорбном молчании нескончаемой похоронной процессией шли в сгоревший спортзал.
Не переставая, лил дождь, редкий для начала сентября.
Ирина со страхом вошла в школьный двор. На том же месте, что и первого сентября, стояли стол ведущего и музыкальная аппаратура. Рядом на стуле под холодным осенним дождем мокла дорогая заказная осетинская гармоника. У стола, на котором лежали пустые гильзы из-под снарядов, толпились мужчины.
Прах с пола спортзала собирали, по всей вероятности, фанерными лопатами для чистки снега – четко виднелись их широкие следы и узкие черные полоски между ними.
Дождь размывал эти полосы, образуя на полу черные лужи.
На подоконниках, среди цветов – одежда и обувь, крошечный окровавленный лифчик, игрушки и разорванные книги. Пол обгорел только местами – там, где во время пожара не лежали тела погибших.
Женщина в черном билась головой о закопченную и изрытую осколками стену.
Плач не утихал в школе еще много месяцев – тысячи людей как личную трагедию восприняли боль Беслана.
А однажды милиционеры, которые по ночам дежурили в школьном дворе, перенесли свой пост к воротам: прошел слух, что по ночам из спортзала слышится женский плач.
Священник отслужил панихиду, жители города совершили крестный ход вокруг школы, и ночные стенания прекратились.